Бернштейн движение и модель будущего. Бернштейн николай александрович

Брат Николай Александрович Александр Николаевич Гончаров:Отец был психически больной человек. Он имел вид чисто провинциального чиновника, рано обрюзгший, мало занимавшийся собой. Дома он всегда был в халате, а для выхода у него были черный сюртук, манишки и воротнички и

Евстахов Николай Александрович Родился в 1921 году в деревне Красное Плавского района Тульской области. Получив неполное среднее образование, работал трактористом. С 1940 года по апрель 1941 года служил в танковых войсках. В Великой Отечественной войне участвовал с сентября

Тимофеев Николай Александрович Родился в 1925 году в дер.Молочные Дворы Плавского района Тульской области. Окончив в гор.Бронницы Московской области семилетнюю школу, поступил в ремесленное училище. В 1943 году призван в ряды Советской Армии и направлен на фронт. Погиб в

Токарев Николай Александрович Родился в 1907 году в гор.Туле в семье потомственных оружейников. После окончания местной школы работал на оружейном заводе, одновременно учился на рабфаке. В 1923 году вступил в комсомол, в 1926 году - в ВКП(б). В 1930 году поступил в Высшее

ЛЕЙКИН Николай Александрович 7(19).12.1841– 6(19).1.1906Прозаик, журналист. Редактор-издатель юмористического журнала «Осколки» (с 1881). Печатался с 1860. Автор 36 романов, 11 пьес и свыше 10 тысяч рассказов. Более 30 сборников рассказов, в том числе: «Неунывающие россияне» (СПб., 1879; 2-е изд.,

МОРОЗОВ Николай Александрович 25.6(7.7).1854 – 30.7.1946Поэт, ученый, мемуарист. Народоволец, в 1882 был приговорен к пожизненному заключению, которое отбывал сначала в Петропавловской крепости, а с 1884 – в Шлиссельбурге. В заключении написал 26 томов произведений разных жанров,

] Научное издание. Под редакцией О.Г. Газенко. Издание подготовил И.М. Фейгенберг.
(Москва: Издательство «Наука», 1990. - Серия «Классики науки»)
Скан: AAW, OCR, обработка, формат Djv: mor, 2010

• СОДЕРЖАНИЕ:
  От составителя (И.М. Фейгенберг) (7).
  О ПОСТРОЕНИИ ДВИЖЕНИЙ
  Предисловие (11).
  Часть первая. ДВИЖЕНИЯ
  Глава первая. О происхождении двигательной функции (13).
  Эволюционное значение двигательной функции. Обогащение координационных ресурсов. Развитие структур центральной нервной системы. Возникновение и развитие уровней построения движений. Координационные контингенты движений
  Глава вторая. О построении движений (23).
  Кинематические цепи тела и степени свободы подвижности. Трудности управления движениями системы с более чем одной степенью свободы. Основная задача координации. Значение упругости скелетных мышц и периферический цикл взаимодействий. Примеры осложненных соотношений между мышечными напряжениями и движением. Принцип сензорных коррекций. Рефлекторное кольцо. Внутренние, реактивные и внешние силы. Определение координации движений. Уровни построения движений. Ведущие и фоновые уровни. Опись уровней построения
  Часть вторая. УРОВНИ ПОСТРОЕНИЯ ДВИЖЕНИЙ
  Глава третья. Субкортикальные уровни построения. Рубро-спинальный уровень палеокинетических регуляций А (44).
  Палеокинетическая и неокинетическая системы. Свойства нервного процесса в обеих системах. Синапсы неокинетической системы. Альтерационные смещения характеристик. Палеорегуляция неокинетического процесса. Субстраты рубро-спинального уровня А. Афферентации. Характеристический нервный процесс. Функции рубро-спинального уровня. Субординация. Мышечный тонус. Альфа-волны и палеокинетические регуляции. Самостоятельные движения и фоновые компоненты уровня А. Дисфункции
  Глава четвертая. Субкортикальные уровни построения. Уровень синергии и штампов, или таламопаллидарный уровень В. (68).
  Филогенез уровня В. Субстраты. Ведущая афферентация. Координационные качества. Самостоятельные движения. Фоновая роль. Дисфункции
  Глава пятая. Кортикальные уровни построения. Пирамидно-стриальный уровень пространственного поля С (81).
  Двойственность уровня С. Афферентация. Пространственное поле. Характер движений уровня С. Пространственная обусловленность движений. Вариативность, переключаемость, экстемпоральность. Субстраты. Самостоятельные движения. Фоновая роль. Дисфункции
  Глава шестая. Кортикальные уровни построения. Теменно-премоторный уровень действий (d) ... (106).
  Специфически-человеческая принадлежность уровня D. Группа апраксий. Субстраты. Афферентация. Смысловая структура действий. Пространство уровня действий. Эволюция взаимоотношений с предметом. Строение двигательных актов уровня D. Двигательный состав действий. Высшие автоматизмы. Роль премоторных систем. Сензорные и кинетические апраксий. Деавтоматизация. Классификация двигательных актов уровня D. Высшие кортикальные уровни. Уровни, лежащие выше уровня действий (группа E). Координационные свойства группы E
  Часть третья. РАЗВИТИЕ И РАСПАД
  Глава седьмая. Возникновение и развитие уровней построения (142).
  Биогенетический закон и его ограничения. Эмбриогенез моторных центров мозга. Филогенез главных ядер мозга. Схема развития моторики позвоночных. Онтогенез моторики человека в первом полугодии жизни. Дозревание системы striatum. Онтогенез охватывания предмета. Развитие локомоций. Дозревание уровня действий, развитие моторики в отрочестве. Пубертатный период
  Глава восьмая. Развитие двигательных навыков (164).
  Условнорефлекторная теория развития двигательного навыка и ее ошибки. Определение двигательного навыка. Два периода развития навыка. Установление ведущего уровня. Определение двигательного состава. Выявление сензорных коррекций. Фаза автоматизации. Собственно фоны и автоматизмы. Переносы упражненности по навыку. Снижение порогов сигнальных рецепторов. Фаза срабатывания коррекций. Стандартизация. Три стадии развития навыков с синергетическими фонами. Динамически устойчивые движения. Дискретность и общечеловечность динамически устойчивых форм. Фаза стабилизации. Факторы, сбивающие автоматизацию. Возрастание переключаемости. Переносы по органу и приему; генерализация навыка. Прелиминарные коррекции. Структура навыка письма. Развитие навыка письма. Реавтоматизация и врабатывание
  Глава девятая. Признаки уровневой структуры в патологии и в норме (206).
  Требования к признакам координационной структуры. Явления, обусловливающие сложность патологических синдромов. Влияние пункта поражения на рефлекторном кольце. Гиподинамии и эфференации. Гиподинамические синдромы по уровням. Персеверации. Персеверации в норме. Группирование признаков нормы по двум периодам развития навыка. Основные вопросы по уровневой структуре нормальных движений. Признаки точности и вариативности. Уровневые проявления признака точности. Уровневые характеристики деавтоматизирующих факторов
  ОЧЕРКИ ПО ФИЗИОЛОГИИ ДВИЖЕНИЙ И ФИЗИОЛОГИИ АКТИВНОСТИ
  От автора (245).
  Раздел первый
  Очерк первый. К истории изучения движений (248).
  Очерк второй. Циклограмметрический метод (260).
  Очерк третий. Проблема взаимоотношений координации и локализации (266).
  1. Основное дифференциальное уравнение движения (266).
  2. Целостность и структурная сложность живого движения (270).
  3. Взаимоотношения координации и локализации (275).
  4. Экфория двигательных энграмм (280).
  5. Топология и метрика движений. Моторное поле (285).
  6. Принцип «равной простоты» (290).
  Раздел второй
  Очерк шестой. Координация движений в онтогенезе (297).
  1. Противоречия развития между филогенезом и онтогенезом (297).
  2. Развитие координационных систем в филогенезе (299).
  3. Развитие координации в раннем онтогенезе (309).
  4. Природа навыка и тренировки (326).
  Очерк седьмой. Биодинамика локомоций (генез, структура, изменения) (334).
  1. Материал, исходные положения, техника (334).
  2. Основные структурные слагающие локомоторного акта (340).
  3. Генез биодинамической структуры локомоторного акта (347).
  4. Эскизы к качественному анализу биодинамических элементов локомоторного акта (359).
  5. Выводы к учению о координации движений (366).
  Раздел третий
  Очерк восьмой. Назревшие проблемы регуляции двигательных актов (373).
  Очерк девятый. Управление, кодирование и моделирование в физиологии (392).
  Очерк десятый. Модели как средство изучения нервно-двигательных процессов (405).
  Очерк одиннадцатый. Пути и задачи физиологии активности (410).
  Очерк двенадцатый. Новые линии развития в физиологии и биологии активности (431).
  Заключение (450).
  Николай Александрович Бернштейн. Газенко, И.М. Фейгенберг (463).
  Труды Н.А. Бернштейна (480).
  Литература о Н.А. Бернштейне (487).
  Именной указатель (488).
  Bernstein N.A. Physiology of movement and activity (science classics) (492).

Аннотация издательства: В настоящее издание вошли две основные книги Н.А. Бернштейна: «О построении движений» (1947 г.), удостоенная Государственной премии СССР, и «Очерки по физиологии движений и физиологии активности» (1966 г.), подводящая итог научной работы автора. Трудами Бернштейна начата новая глава в физиологии движений - живой организм рассматривается не как реактивная (только лишь реагирующая на стимулы), а как активная система, стремящаяся к достижению «потребного будущего».
Книга рассчитана на физиологов, психологов, биологов, философов, медиков, инженеров, математиков, специалистов по кибернетике.

Отечественный физиолог Николай Александрович Бернштейн (1896-1966) показал, что осознанная внутренняя программа поведения представляет собой модель потребного будущего, а само действие происходит в виде рефлекторного кольца. Напомним, что до этих иссле­дований считали, что все рефлексы - и безусловные, и условные - осуществляются по принципу рефлекторной дуги: от рецептора, воспринимающего раздражение к ис­полнительному органу.

Н.А. Бернштейн доказал, что при выполнении челове­ком того или иного действия происходит сравнение, сли­чение поступающей в мозг информации о выполнении действия с имеющейся программой. Благодаря этому дей­ствия исправляются, меняются в направлении исходного замысла.

Свою теорию Н.А. Бернштейн назвал физиологией ак­тивности, подчеркивая, что основное содержание жизни человека - не пассивное приспособление, а реализация внутренних программ.

Русский физиолог Петр Кузьмич Анохин (1898-1974) также при­шел к необходимости пересмотра классических представ­лений о рефлекторной дуге как основе всякой психичес­кой деятельности. Он создал теорию функциональных сис­ тем. Согласно этой теории, физиологическую основу психической деятельности составляют не отдельные реф­лексы, а включение их в сложную систему, которая обес­печивает выполнение целенаправленного действия, пове­дения. Эта система существует столько, сколько необхо­димо для их выполнения. Она возникает для выполнения определенной задачи, определенной функции. Поэтому такая система и названа функциональной.

Целостное поведение индивида определяется не отдель­ным сигналом, а объединением, синтезом всей поступаю­щей к нему в конкретный отрезок времени информации. Формируются функциональные системы. При этом наме­чается цель поведения или деятельности, прогнозируется ее будущий результат. Благодаря этому поведение не за­канчивается ответной реакцией организма. Она запускает механизм обратной связи, который сигнализирует об ус­пехе и неуспехе действия. П.К. Анохин назвал этот меха­низм акцептором результата действия. Именно этот механизм позволяет осуществлять поведение и деятельность не только на основе непосредственно воспринимаемых воздействий, но и на представлениях о будущем (у человека иногда достаточно отдаленном), о цели действия, о его желательном и нежелательном результате.

П.К. Анохин показал, что таков механизм осуществления и саморегуляции всех более или менее сложных форм поведения и у животных, и у человека. Естествен­но чем более развит головной мозг, чем выше уровень психики, тем более сложным и совершенным становится этот механизм.

Всякое поведение определяется потребностями. Потреб­ность создает в центральной нервной системе очаг воз­буждения. Этот очаг возбуждения определяет деятельность, служащую удовлетворению именно этой потребности. Силь­ный очаг возбуждения подчиняет себе другие, объединяет их. Чем сильнее потребность, тем более сильным является этот очаг, тем сильнее это объединение. Тем больше он господствует, доминирует в поведении. Отечественный физиолог Алексей Алексеевич Ухтомский (1875-1942), открывший и опи­савший это явление, назвал его доминантой.

Например, Вы пришли домой. Вам надо срочно кому-то позвонить, и, кроме того, Вы страшно голодны. Если вы очень сильно голодны, то в первую очередь откроете холодильник, а если там еды не окажется - начнете искать ее в шкафу, духовке и т.п. В этом случае доминировать, т.е. преобладать, будет потребность в еде и, следовательно, соответствующий временный орган. Если же телефонный звонок, который Вы должны сделать, для Вас очень ва­жен, то Вы забудете о еде и сразу начнете звонить. А если телефон занят, Вы всё равно будете вновь и вновь набирать но­мер, забыв обо всем.

Доминантный очаг возбуждения способен затормозить все конкурирующие очаги возбуждения. Поэтому, когда мы сильно увлечены чем-либо, то не слышим и не видим ничего, что происходит вокруг.

когда персеверации проскальзывают и у нормальных субъектов без каких бы то ни было болез-
ненных предпосылок. В этих случаях возможны оба вида персеверации - и сензорные, или гиподи-
намические, и эффекторные, или гипердинамические.
Гиподинамические персеверативные проявления возможны прежде всего на фоне общего функцио-
нального ослабления нервной системы: при сильном утомлении, сонливости, интоксикации и т.п. При
нормальных состояниях организма сензорные персеверации (или застревания) могут появляться:
1) когда создается необходимость в быстром переключении на другую форму или другой темп
движения, 2) когда выполняемый двигательный процесс нов или слишком труден для субъекта,
3) когда что-либо интенсивно отвлекает или сбивает его. Приведем примеры. Речевые персевера-
ции очень свойственны детям, обучающимся говорить (папапа вместо папа, лампапа вместо
лампа, бакака вместо собака и т.п.) или только недавно овладевшим речью (ошибки вроде
гигипотам, папятник, какаратица; мама, момоги; папа, попоги мне и т.п.)1. У взрослых они вновь
проступают при значительных трудностях для выговаривания, требующих внезапных тонких пере-
ключений для лавирования среди похожих звучаний; ошибки именно персеверативного характера
появляются с наибольшей частотой в тех случаях (скороговорки), когда заданный текст сам пред-
ставляет собой почти персеверацию2. Вот лингвистические следы аналогичных персеверативных
ошибок, происшедших при заимствовании слова с чужого языка: тартарары от латинского tartaros;
французское trésor с двумя г от греческого thesauros с одним г и т.д.; слоговые удвоения персеве-
ративного характера в словах древних языков: themo-tithemi, tango-tetigi, и т.д.
Очень нередки персеверативные ошибки во время разучивания трудных пассажей на музыкаль-
ном инструменте. Иногда легче персеверативно ударить на фортепиано лишнюю ноту, чем сделать тре-
бующийся по нотному тексту внеритменный пропуск - синкопу. На циклографических записях
игры на фортепиано хорошо видно, как даже законченные мастера делают в моменты подобных
синкопических пропусков персеверативные холостые движения рукой в воздухе, поскольку это гораз-
до легче, чем затормозить руку (см. рис. 61). В утомленном состоянии нередко возникают персевера-
тивные ошибки в письме.
В локомоторных движениях мы встречаемся с персеверациями там, где циклический процесс
подвергается резкому переключению на однократный акт, требующий большой силы и внимания.
При прыжке в длину с разбега многие мастера, уже оттолкнувшись от земли, в полетной фазе
прыжка, продолжают перебирать ногами в ритме предшествующего бега (так называемые ”ножницы”),
что очень ясно видно на хронофотографических снимках (рис. 100). Нередко высказывается мнение,
что ”ножницы” оказывают полезное механическое действие на результат прыжка. Это неверно,
так как никакие телодвижения при отсутствии внешней точки опоры не могут повлиять на прыжко-
вый полет. Но может быть для прыгающего и легче в момент резкого напряжения сил при оттал-
кивании и прыжке отдаться на волю персеверации, чем отвлекаться на борьбу с ней, тем более
что помешать успеху она тоже не может.
Персеверации эффекторного, гипердинамического типа при норме говорят об избытке сил, ищущем
1 Такой исключительный знаток детской речи, как К.И. Чуковский, настойчиво подчеркивает это
обстоятельство. ”Дети более младшего возраста пользуются рифмой не для игры, не для украшения
речи, но... для облегчения ее. При неразвитом голосовом аппарате младенца ему значительно легче
произносить схожие звуки, чем разные. Легче, например, сказать, ”покочиночи”, чем ”покойной
ночи”. Оттого, чем меньше ребенок, чем хуже владеет речью, тем сильнее его тяготение к рифме” (”От
двух до пяти”. 1937. С. 238). ”Ненормальны или больны те младенцы, которые не проделывают
таких языковых экзерсисов. Это именно экзерсисы, и трудно придумать более рациональную систему
упражнения в искусстве речи, чем такое многократное повторение всевозможных звуковых вариа-
ций”... ”Чтобы научиться управлять (звуками языка) по своему произволу, он по очереди произносит
их снова и снова, причем, ради зкономии сил, в каждом новом звукосочетании изменяет только один
звук, а все остальные оставляет нетронутыми” (Там же. С. 240).
На такое же явление персеверации слов у своего четырехлетнего сына указывает А.Н. Толстой:
”Никита взглянул на меня строгими глазами и сказал: - Послушайте, послушайте (у него есть привычка
по два раза повторять некоторые слова), это же в самом деле глупо... Отдайте мне бумагу, а сами
пишите, пишите, пишите коротенькую историю” (Толстой А. Приключения Никиты Рощина.
Предисловие). (Выделения в цитатах сделаны Н.А. Бернштейном. - Примеч. ред.).
2 Несколько примеров, представляющих известный интерес для речедвигательного анализа: ”Клара
украла у Карла кораллы, Карл у Клары украл кларнет”; простые, но нелегкие скороговорки: ”король-
орел-король-орел”, ”шла Саша по шоссе”, ”cinq sangsues à cent cinq sous” и тому подобное.

Чем сложнее (точнее, осмысленнее, предметнее) двигательная задача, тем более высоким является «уровень построения движения» и тем более высокие уровни нервной системы принимают участие в решении этой задачи и реализации соответствующих движений.

Н.А. Бернштейн выделил и подробно описал пять основных уровней построения движений , обозначив их латинскими буквами А, В, С, D, Е.

Самый древний в филогенетическом отношении - уровень А , который называется уровнем «палеокинетических регуляций» , или руброспинальным, по названию анатомических «субстратов», которые отвечают за построение движений на этом уровне: «красное ядро» выступает «высшей» регулирующей инстанцией этого уровня построения движений, к которому имеют отношение и другие подкорковые структуры.

Система данных структур обеспечивает поступление и анализ проприоцептивной информации от мышц, удержание определенной позы, некоторые быстрые ритмические вибрационные движения (например, вибрато у скрипачей), а также ряд непроизвольных движений (дрожь от холода, вздрагивание, стучание зубами от страха).

Уровень А у человека практически никогда не бывает ведущим уровнем построения движений.

Второй - уровень В - называется также уровнем «синергии и штампов» , или таламо-паллидарным уровнем , поскольку его анатомическим субстратом являются «зрительные бугры» и «бледные шары».

Он отвечает за так называемые синергии, т.е. высокослаженные движения всего тела, за ритмические и циклические движения типа «ходьбы» у младенцев, «штампы» - например, стереотипные движения типа наклонов, приседаний.

Этот уровень обеспечивает анализ информации о расположении отдельных конечностей и мышц безотносительно к конкретным условиям осуществления соответствующих движений.

Поэтому он отвечает, например, за бег вообще (скажем, за бег на месте) как переменную работу различных групп мышц.

Однако реальный бег совершается по какой-нибудь конкретной поверхности со своими неровностями и препятствиями, и чтобы он стал возможным, необходимо подключение других, более высоких уровней построения движений.

Этот уровень отвечает также за автоматизацию различных двигательных навыков, выразительную мимику и эмоционально окрашенные пантомимические движения.

Уровень С , называемый уровнем пространственного поля, или пирамидно-стриальным, поскольку его анатомическим субстратом выступают уже некоторые корковые структуры, образующие так называемые пирамидные и экстрапирамидные системы, обеспечивает ориентацию субъекта в пространстве.

Движения, выполняемые на данном уровне, носят отчетливо целевой характер: они ведут откуда-то, куда-то и зачем-то.Соответственно они имеют начало, середину и конец.

Таковы, к примеру, плавание, прыжки в длину, высоту, вольные акробатические упражнения, движения рук машинистки или пианиста по клавиатуре, движения наматывания, т.е. такие, где требуется учет «пространственного поля».

Еще более высоким уровнем является уровень D , называемый также теменно-премоторным , поскольку его анатомическим субстратом являются исключительно кортикальные структуры в те-менно-премоторных областях.

Он называется также уровнем предметных действий , поскольку обеспечивает взаимодействие с объектами в соответствии с их предметными значениями.

Примеры движений на этом уровне: питье из чашки, снятие шляпы, завязывание галстука, изображение домика или человека.

Если вспомнить структуру деятельности, по А.Н.Леонтьеву, то речь идет о выполнении именно действий, а не операций, т.е. цель действия, строящегося на этом уровне, может быть достигнута разными способами (за осуществление операций отвечают другие уровни).

Наконец, уровень Е (Н. А. Бернштейн говорил, что этот уровень наименее изучен в физиологии активности, - возможно, это даже не один, а несколько уровней) отвечает за «ведущие в смысловом отношении координации речи и письма», которые объединены уже не предметом, а отвлеченным заданием или замыслом.

Таковы, например, речевые и другие движения читающего лекцию преподавателя, танец балерины и т.п.

Здесь речь уже идет о передаче научных знаний или замысла художника, что предполагает -исключительно произвольный уровень регуляции разворачивающихся действий.

Анатомический субстрат движений данного уровня еще не вполне изучен, хотя Н. А. Бернштейн подчеркивал несомненное участие в произвольной регуляции движений лобных долей коры головного мозга, ссылаясь на работы А. Р.Лурия.

Как правило, в построении действий человека принимают участие структуры всех уровней, хотя иногда более простые движения регулируются лишь низшими уровнями.

В принципе одно и то же движение может строиться на различных уровнях, если включается в решение разных задач.

Строго говоря, это движение не будет «одним и тем же» (как было показано выше, даже амплитуда движений рук раненых бойцов увеличивается, если больной выполняет более значимую для него работу).

Поэтому можно изменить характер протекания движений, изменив его смысл для человека.

Из вышеизложенного явствует, что концепция неклассической физиологии Н.А. Бернштейна помогает подойти к диалектическому решению психофизиологической проблемы.

Анатомо-физиологические структуры здесь всего лишь инструменты для реализации задач деятельности субъекта.

То, какие именно структуры участвуют в обеспечении построения движений человека, зависит от того, какое место занимает это движение в структуре деятельности субъекта, какой смысл оно имеет для него.

Образно говоря, мозг и нервная система в целом - инструмент, с помощью которого человек «проигрывает мелодии своей жизни».

Мы не должны, однако, забывать, что устройство этого инструмента также заслуживает своего изучения в психологии, поскольку ни один из психических процессов, обеспечивающих ориентировку субъекта в мире и регуляцию его деятельности, невозможен без нормально работающего мозга.

Естественно, патология мозговой деятельности приводит к ограничениям (иногда весьма существенным) в формировании адекватной деятельности субъекта, подобно тому как поломанный или расстроенный инструмент не позволяет музыканту извлечь достойную музыку (хотя, впрочем, Н.Паганини мог играть и на одной струне).

Соколова Е. Е.